Эклектизм (от εκλέγω — избираю) — направление в философии, старающееся построить систему путем сочетания различных признаваемых истинными положений, заимствованных из разнообразных философских систем. Термин этот ввел в употребление Потамон (II в. по Р. Хр.), александриец, о котором говорит Диоген Лаэртийский в конце своего введения в «Жизнь древних философов». Эклектическое направление в том случае, когда оно приближается к синкретизму, т. е. к беспринципному и неметодичному соединению противоположных систем, заслуживает осуждения. Такой Э. знаменует упадок философского творчества и появляется в истории обыкновенно после того, как известный принцип теряет в сознании людей свою силу и господствующее положение. Так, после Платона и Аристотеля Э. постепенно распространяется, пока наконец в александрийской философии не получает всеобщего признания. То же самое замечается и в Вольфовой философии по отношению к философии Лейбница. В XIX в. эклектиком был Кузен (и Жуффруа), старавшийся сочетать принципы немецкого идеализма с началами английского эмпиризма. Критерием при определении истинности начал, которые стараются сочетать, обыкновенно служит «здравый смысл». Ежели такое направление в философии и не выдерживает критики, то это еще не значит, что всякий Э. должен быть осуждаем. Всякая система должна считаться с твердо установленными фактами и с истинными положениями, какой бы философской школе они ни принадлежали. Эту сторону дела особенно хорошо выразил Лейбниц, утверждавший, что все системы философии правы в том, что они утверждают, ошибаясь лишь относительно того, что они отрицают. Выражая стремление считаться со всеми возможными направлениями и путем критики находить в них зерно истины, Э., следовательно, может обозначать требование широты кругозора в деле обоснования собственной системы.
четверг, 23 апреля 2015 г.
суббота, 18 апреля 2015 г.
четверг, 16 апреля 2015 г.
Лиотар, Деррида и даже Мишель Фуко (1926–84) в последние годы своей жизни обнаружили, что должно быть нечто, что составляет онтологическую основу деконструкции и языковых игр — нечто, что представляет собой активную движущую силу живого процесса мысли, которая существует до появления любого мыслительного содержания. Эти мыслители пришли к осознанию своего рода изначальной и нелокализованной, но однако на определённом уровне самосознающей «жизненной энергии» мысли, сознания и присутствия: нечто ускользает от ума думающего, поскольку размышляющий ум всегда отождествляется со своим содержимым и упускает из виду процессы, на которых строится его содержимое и из которых оно рождается, то есть он упускает из виду процесс своей же собственной жизни, который является активным проявлением творения через «вдохновение». Это вдохновение должно быть чем-то, что предшествует всем содержаниям мысли, так сказать, их источником: чем-то, что не было сконструировано, но что вместо этого проявляется и действует как предпосылка всех конструктов. Это «предпозитивный процесс конструирования, который сам по себе пустотен», «творческая пустота» (productive void) или «отсутствующее присутствие». Он должен представлять собой нечто вроде неидентифицируемого сознавания или даже «чистого сознания», как бы мы это ни называли. Представление о «творческой пустоте», введённое поздними постмодернистскими философами, кажется поразительно похожим на представление о «пустоте», которое развивалось в буддийской и индуистской мысли и духовной практике.
пятница, 10 апреля 2015 г.
...мы в один прекрасный день, возможно, совсем иначе, чем прежде, осмыслим эпоху начинающегося завершения нигилизма. Быть может, мы поймем тогда, что недостаточно ни политических, ни экономических, ни социологических, ни технических и научных перспектив, недостаточно даже и метафизических и религиозных перспектив, чтобы мыслить то, что совершается в эту мировую эпоху. То же, что задает эта эпоха мысли, что задает она ей мыслить,— это не какая-то глубоко скрытая задняя мысль, а нечто расположенное совсем близко к нам—нечто расположенное ближе всего к нам, мимо чего мы постоянно проходили лишь потому, что оно именно таково. А проходя и проходя мимо, мы постоянно и совершаем, сами того не замечая, то самое убиение бытия сущего, о каком мы столько говорили.
Похоже, что картезианский субъект подобен псу, который гоняется за собственным хвостом. Мыслить самое себя, чтобы существовать, чтобы мыслить самое себя, чтобы существовать, чтобы мыслить самое себя, чтобы существовать, чтобы мыслить самое себя, чтобы существовать, чтобы мыслить самое себя, чтобы существовать...
Чрезвычайно глупое, бесполезное и бессмысленное занятие.
И потому, монахи: все то, что относится к телесному, прошедшее, будущее, настоящее, собственное или чужое, грубое или изящное, простое или благородное, далекое или близкое: по истине, с совершенной мудростью, все телесно: это не принадлежит мне, это не есть я, это не моя Самость. Так же и то, что относится к чувству... и то, что относится к восприятию... и то, что относится к различиям... и то, что относится к сознанию... (и далее в тех же словах). В этом смысле, монахи, опытному истинному приверженцу надоест тело, и надоест чувство, и надоест восприятие, и надоест различие, и надоест сознание... "иссякание есть рождение, аскеза завершается, труд выполнен, мир уже не здешний" - становится теперь ему ясно
четверг, 9 апреля 2015 г.
Вопрос мой – тот, который в пятьдесят лет привел меня к самоубийству, был самый простой вопрос, лежащий в душе каждого человека, от глупого ребенка до мудрейшего старца, – тот вопрос, без которого жизнь невозможна, как я и испытал это на деле. Вопрос состоит в том: "Что выйдет из того, что я делаю нынче, что буду делать завтра, – что выйдет из всей моей жизни?"
Иначе выраженный, вопрос будет такой:"Зачем мне жить, зачем чего-нибудь желать, зачем что-нибудь делать?" Еще иначе выразить вопрос можно так: "Есть ли в моей жизни такой смысл, который не уничтожался бы неизбежно предстоящей мне смертью?
среда, 8 апреля 2015 г.
Тайна существования, конкретного бытия исчезает в объекте, в процессе объективации. Отождествление "объективного" и "реального" есть величайшее заблуждение. Думают, что познавать - значит объективировать, т. е. делать чуждым, но подлинно познавать - значит делать близким, т. е. субъективировать, относить к существованию, раскрывающемуся в субъекте, как существующем. Натуралистическое, объективно-предметное понятие бытия должно быть отвергнуто и заменено существованием, существующим, сущим. Феноменологию и можно понимать, как науку о пережитом по ту сторону объекта. Общение с людьми, с животными, с растениями, с минералами не есть объективация, и тут раскрывается возможность иных путей познания.
После-кантовская немецкая философия имеет то огромное преимущество, что объективация, как производимая познающим субъектом, в ней критически осознана, между тем как в докантовскрй философии, особенно в философии схоластической, она принимается наивно-реалистически. Продукты мысли, продукты объективации субъект принимает за реальность, за бытие в себе. На этом была основана вся натуралистическая метафизика с ее учением о субстанциях и об объективной иерархии бытия. Кант и немецкий идеализм - великое событие в истории человеческого самосознания и событие освобождающее. Раскрываются пути к освобождению от давящей и порабощающей власти объектного мира. Критическое осознание объективации есть уже освобождение от ее власти, которая всегда означала наивное принятие объектного мира, как извне навязанного. После дела, совершенного Кантом и немецкими идеалистами, нет уже возврата к старой метафизике субстанциального типа, которая искала бытие в объекте. Отныне бытие можно искать только в субъекте. Но это означает признание бытийственности самого субъекта. т. е. внутреннего существования. Пришедшие после Канта Фихте, Шеллинг, Гегель строили метафизику через субъект, а не через извне данный объект. Но у них произошло объективирование субъекта, в субъекте не оказалось внутреннего существования. Отсюда их крайняя уни-версалистическая тенденция, их непонимание проблемы личности, проблемы человека. Их субъект совсем не человек, совсем не личность. Философия Гегеля, прошедшая через Канта и Фихте, обернулась новым объективным рационализмом, хотя в ней есть и иррациональные элементы. Нынешний путь преодоления трагедии идеализма лежит не в возврате к старым, докантовским реалистическим метафизическим системам, а в движении вперед к тому, что сейчас называют Existenz Philosophic.
вторник, 7 апреля 2015 г.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)