Стоит мне начать творить - меня изнуряет жажда могущества, власти, доверия. Когда же я завершаю креативную работу - эта жажда со временем удовлетворяется мечтами. Сколько бы могущества, славы и доверия я не обрёл - мне всегда будет хотеться мечтать о большем. Разве что ницшеанский Сверхчеловек предельно свободен в своём творчестве, все остальные вынуждены считаться с этой "слепой и тёмной" жаждой, которой можно придать удивительнейшие обличья, но её суть всегда остаётся до ужаса банальной.